Ларе-и-т`аэ - Элеонора Раткевич

– Ясно… – Лерметт на мгновение прикусил губу. – Я остаюсь с Илери. Вы четверо осмотрите округу.

– Трое, – поправил его Аркье. – Лоайре плохо след держит.

– Значит, трое, – кивнул Лерметт. – Остальные пусть едут. Как только Илери исцелится, мы вас догоним. – Он помолчал и добавил. – Тем более, что уже недалеко.

Белый волк издал низкое утвердительное рычание.

– Почему ты так думаешь? – требовательно спросил Илмерран.

– Да потому, что под снегом уже не бездорожье, а тропа, – нетерпеливо ответил Лерметт. – Арьен бежал напрямик – но тот, кто его заманил, навряд ли ломился через кусты. Он прибыл сюда по дороге. Вот по этой самой. Если след вышел к дороге, значит, мы уже почти на месте.

Иначе ты бы точно рехнулся, промелькнуло в голове у Лоайре. Ехать или оставаться, спасать друга или охранять любимую… счастье твое, король, что ты прав, и до места уже наверняка недалеко.

Лерметт и впрямь не обманулся в расчетах. Совсем не так уж много времени прошло, когда Лоайре внезапно увидел… он еще и осознать не успел, что он видит, только сердце его трижды резко ударило прямо в грудину и замерло на миг от ужаса, опередившего осознание… он еще и задохнуться яростью толком не успел – а белый волк уже летел прямо к этому темному пятну между небом и землей, летел, молниеносно переворачиваясь на бегу через голову вперед… только потом Лоайре понял, каких усилий Эттрейгу стоило не взвиться в прыжке, расхлестнув веревку одним ударом волчьего клыка… но падающее тело Арьена должны подхватить человеческие руки – и не клык разъяренного волка, а руки человека рассекли веревку, полоснув ее вороненым кинжалом, руки человека бережно перехватили беспомощное тело Арьена, не давая ему упасть… и вой, исполненный неутолимым гневом, исторгла не волчья глотка, а человеческая.

Лоайре не помнил, когда он успел спешиться… когда спешились все остальные… кто первым подхватил яростным воплем крик Эттрейга. Лишь когда саднящая боль резанула по сорванному горлу, Лоайре понял, что тоже выл – то, что он увидел, выжгло слезы, выжгло все слова, сколько их есть на свете, выжгло даже молчание. Петля, захлестнувшая ноги… рукоять ножа, воткнутого под лопатку – так, чтобы умер, но не сразу… розовая пена и черные сгустки на губах… кровавая пустота на месте правого глаза и сплошь залитый кровью левый… Шеррин, не молчи – да не молчи же, Тьма тебя заешь! Плачь, кричи, в корчах бейся… хочешь – убей когонибудь… ну, хочешь – меня… что угодно, только не молчи !

Оплеуху принцессе закатил Илмерран – уж чточто, а это он всегда умел. Шеррин даже не дрогнула. Ресницы, и те не шелохнулись.

– Прежде времени не хорони, – проскрежетал гном откудато из глубины груди.

Вот теперь Шеррин вздрогнула. И обернулась. Оборачивалась она медленно, неимоверно медленно и долго… люди так долго не живут.

– Если мой ученик мог забыть о существовании этой своей эльфийской никеруи… – с натугой просипел гном, и Лоайре явственно расслышал в его голосе слезы. Илмерран никогда не плакал, никогда… Лоайре и представить себе не мог, что гном еще и такое умеет… но именно эти слезы и отрезвили оцепеневшего эльфа.

– Илери! – заорал он во всю мощь своих легких. – Илееери!

Эхо пошло такое, что только держись. В зимнем лесу далеко слыхать. Так быстрее, чем посылать когото или даже ехать самому. А Лерметт на своем Белогривом мигом Илери домчит.

Ну верно, все верно же! Слишком мало крови на снегу… куда меньше, чем должно быть… умирать на самом деле Арьену предстояло очень долго – и крови было бы больше… намного больше – а он ушел, спрятался, перехитрил… никеруи, узкая смерть – слишком узкая, чтобы смерть настоящая могла просунуть за Арьеном свою лапу… он еще не мертв – значит, Илери справится, непременно справится… если только…

– Не вздумайте приводить его в чувство! – торопливо выпалил эльф. – Если он очнется раньше, чем Илери подоспеет…

Но слепленные замерзшей кровью ресницы единственного глаза Арьена уже разомкнулись.

Лоайре нечасто одевался на человеческий манер – он и не подозревал, как быстро можно скинуть с себя тяжелый зимний нарретталь. Может, Шеррин потому так легко так из него выскользнула, что он был ей велик? Никто еще ничего не успел, даже Сейгден толькотолько до половины вылез из своего нарретталя, а Шеррин уже опустила крытый бархатом мех на то, что еще миг назад было бесчувственным телом. От холода у нее дыхание занялось – но Илмерран тут же возник рядом с ней и принялся с помощью Алани всовывать ее руки в рукава короткого охотничьего майлета – как раз по ее росту… и как только могло Лоайре хоть на миг примерещиться, что гном не предвидел ее появления? Онто как раз предвидел… все он понял правильно… это они ничего не понимали…

На губах Арьена всклубилась розовая пена, всклубилась – и прорвалась еле слышным шепотом: «Зеркало…»

Зеркало – ну конечно! Зачем терять драгоценные мгновения? Особенно теперь, когда пробуждение сулит Арьену нешуточную опасность – но ведь и помочь он себе может теперь сам, пусть хоть и ненамного.

Рука привычно скользнула к бедру – и замерла.

Ни один эльф в своем уме никуда не пойдет без зеркала – так? Но разве Лоайре был в своем уме, когда вслед за Алани выбежал в Коридор Ветвей? Разве в своем уме он был, когда натягивал принесенный гномом нарретталь почти что на голое тело? Когда в седло садился?

Нет, никто из людей не подумал, что Арьен рехнулся от пережитых страданий – но никто из них не знал, не мог знать, зачем ему нужно зеркало… вот разве что Сейгден… суланец коротко ахнул с таким отчаянием – да, он знает… и ничем, ничем не может помочь… нет в заснеженном лесу зеркала, и взять его негде… непоправимо негде!

Принцесса сделала один только шаг – во всяком случае, Лоайре тогда показалось, что одинединственный – и, очутившись рядом с Сейгденом, что было сил рванула из ножен его двуручный меч.

От тяжести ее шатнуло, но ей удалось устоять. И поднести широкий клинок плашмя с лицу Арьена – тоже.

– Опусти острие мне на плечо, – посоветовал Эттрейг, продолжавший поддерживать Арьена. – Тебе легче будет.

Шеррин его не слышала. Скорее всего, и не могла – сил не хватало. Все силы уходили на то, чтобы не уронить меч.

– Бедная девочка! – выдохнул один из всадников. Теперь, когда Шеррин обнажила меч, всех охватила необъяснимая уверенность в том, что Арьен не умрет. Теперь можно было говорить не только о нем… можно – и даже нужно… есть такие минуты, когда посторонние разговоры кажутся кощунством – но только посторонним… а на самом деле они очень даже нужны, эти разговоры – просто чтобы не утратить рассудок, чтоб он не разорвался, пытаясь вместить невозможное.